Вот еще кое-что из подробностей туристической жизни современников группы Дятлова. Наткнулась и прилипла.
Не имею силы воли не постить эти рассказы целиком.
Вот автор этого тур. опыта и автор замечательно образного повествования.
http://polobp.hut2.ru/Pohod.htm
"...Из представления на награждение почетным знаком
«Заслуженный путешественник России»
Полоскин Борис Павлович проживает в г.Санкт-Петербурге, счет спортивным путешествиям начал с 1952 года.
Некоторые походы высшей категории сложности:
...
1953 г. – Северный Урал. Ст.Вижай - р.Яклин - юрта Бахтиятова - р.Б.Тошемка - р.М.Тошемка - г.Чистоп - г.Сампалчахль - р.Вишера - г.Пернаньол - гольцы (перевал через отрог Уральского хребта) - р.Унья - сел.Усть-Бердыш - сел.В.Черепаново - р.Колва - сел.Н.Черепаново - сел.Тулпан - сел.Корепино - сел.Ныроб - г.Соликамск. Участник, руководитель А.Григоренко. Поход пеший. Один из походных случаев описан в рассказе "Как первая любовь" в книге "За убегающим горизонтом".
...
1955 г. – Приполярный Урал. Сел.Аранец - г.Сабля - р.Сед-ю - р.Вой-Вож - р.Вангыр - ручей Рудный - р.Манарага - г.Народная - р.Манарага (пешком) - р.Косью (на плотах) - ст.Косью. Участник, руководитель О.Щербинин. Поход смешанный. События, случившиеся в походе, послужили основой для повести "Нас было семеро парней", опубликованной в книге "За убегающим горизонтом" и в книге "Законы реки".
...
1958 г. – Приполярный Урал. Город Саранпауль - р.Хулга - р.Халмерью до истоков - перевал через Народо-Итьинский хребет - р.Кожим - р.Игнатий-шар - база Северная Народа - г.Гранитная - р.Кожим-вож - р.Кожим - ст.Кожим. (Первопрохождение рек Халмерью и Кожим). Участник, руководитель Г.Сидоров. Поход водный. Походные случии описаны в рассказах "Меня съели волки" и "Через Уральские горы на байдарках" в книге "За убегающим горизонтом" а также в книге "Законы реки".
...
Спортивные звания:
Мастер спорта СССР, удостоверение N 9253; судья по спорту Всесоюзной категории, удостоверение N 13711; старший инструктор-методист, удостоверение N 0132.
Знаки отличия:
Нагрудный знак «За активную работу по развитию туризма и экскурсий», награжден президиумом ЦС по туризму и экскурсиям; почетный знак «За отличную работу на туристской базе», занесен в книгу почета, награжден президиумом ЛОС по туризму и экскурсиям.
Неоднократный победитель соревнований по закрытому маршруту, чемпион России, чемпион Польши.
Создал цикл популярных туристских песен...."
...
Очень информационен еще вот этот рассказ. В нем - про обморожения и проявления в описании именно от пострадавших. И о разных, получается, картинах последствий - и именно разных из-за количества движения. И об отправке одного гонца за помощью. Это история про поход 1953-54 - гг. Кольский полуостров. Первые лыжные походы высшей категории сложности. Участник, руководители - Ю.Баландин и Д.Максимчук:http://polobp.hut2.ru/Schepot.htm"...
– Ты слышишь шепот звезд? – вдруг обернувшись ко мне, говорит Юра.
– Я даже полярного сияния не вижу, – отвечаю ему в тон.
Какие звезды, какой шепот при ясном небе среди белого дня? Заговаривается начальник. Мы бежим, мы летим, как стрелы, выпущенные из тугого лука, и не можем согреться.
Преодолеваем невысокий перевал и выходим на озеро Куцкуль, которое находится у подножья Юг-спора. Дальше наш путь – по цепи озер, которые связаны между собой короткими безымянными протоками. Мороз невыносим. Я, например, одет в две пары нижнего белья, свитер, меховую куртку и сверху – штормовка, несу 30 килограммов, иду почти все время по целине и, однако, замерзаю на ходу.
Идем Идем дальше в направлении на Кашк-озеро. Протока широкая, как магистраль, но внезапно перегораживается порогами, поэтому движемся берегом. Лес редкий, снег держит довольно хорошо. От порогов исходит холодный пар, который пробирает до костей. Темнеет. Мы устали, намерзлись. Пройдя ответвление на Воронье озеро, становимся на ночлег.
Каждый заранее знает, что ему делать на привале. Сегодня я с Юрой пилю елки на лапник для подстилки под палатку и чурбаки для печки. Виктор рубит лапник и дрова. Олег утаптывает снег, возит и укладывает лапник, устанавливает палатку. Ник готовит обед.
Мы с Юрой в скрюченном положении пилим стволы деревьев. В такой мороз, когда трудно стоять на месте, это самая незавидная работенка. Юрке хорошо: у него длинная меховая "шкура" и ватные брюки. Он удивляется, когда я говорю, что скоро превращусь в кочерыжку: у меня тонкие байковые брюки и короткая куртка японского летчика, которая никак не может закрыть сразу всю спину. Я даю себе торжественную клятву: купить ватные брюки, когда придем в Мончегорск – промежуточный населенный пункт на нашем маршруте.
– Ты слышал сегодня шепот звезд? – вдруг спрашивает он.
– А разве его можно услышать? Это же иносказание. По-моему, это другое название полярного сияния.
– Нет, это физическое явление, это звук, который издает пар, вылетающий изо рта, замерзая на лету в сильный мороз. Так это называют в Якутии, я читал.
– Ах, вот оно что. А, может, те звезды, что сейчас смотрят на нас, все-таки шепчутся между собой, решая нашу судьбу, а?
– Чудак. Им на нас наплевать.
Болтовня отвлекает, но не согревает. Что-то страшное творится с ногами: всю подошву жжет, как будто стоишь на льду босяком, пальцев уже почти не ощущаю, но все равно заставляю себя шевелить ими. Ой, как мне холодно, как мне себя жалко! И вид у меня, наверное, тоже жалкий.
Мороз жесток. Он сковывает не только тело, но и душу. Неудержимо тянет к огню костра, а подойдешь, – нет силы снова окунуться в морозную ночь даже за дровами, вот так и замерзают. Всем, кто ночевал у костра, хорошо известна фраза: "Подбросим или подвинемся?" Чтобы подбросить дров в костер, за ними надо сходить в лес, проще пододвинуться ближе к огню. Проходя за чем-либо мимо костра, я стараюсь задержаться у огня хотя бы на несколько минут, но Юра настойчиво окликает. Он всех поторапливает и – прав: чем быстрее мы закончим лагерные дела, тем быстрее окажемся в теплой палатке.
Обычно мы сменяем ботинки на валенки только тогда, когда забираемся в палатку. Мокрые ботинки подвешиваются к коньку палатки для просушки, а сухие валенки натягиваются на ноги. Сегодня Виктор нарушил установленный порядок, сменил обувь у костра и теперь прыгает у огня, пытаясь согреться, – то на одной ноге, то на другой, похлопывая себя по бедрам. Его щуплая фигура напоминает собой воробья, беспомощно машущего крыльями. Каждый раз, когда от него требуется помахать топором, его приходится уговаривать хором.
Привал Олег в своем тулупе и в шапке-ушанке, съехавшей на бок, похож на кучера, но, несмотря на это, во всей его длинной фигуре и медлительных движениях чувствуется какая-то удаль. Заботливые родители хорошо снарядили его в поход. Он, не спеша, основательно делает свое дело. Когда его руки свободны, он энергично скрещивает их то спереди, то сзади, как это делали до недавнего времени извозчики, ожидая морозным вечером седока.
Дежурный Ник, не снимая рукавиц, рубит на чурбаке замерзшую лосятину и вместе со всей дрянью и шерстью, приставшей к ней, валит в ведро; ему хорошо – он у костра. Он, видимо, очень доволен своей должностью завхоза и сегодняшней обязанностью шеф-повара. В виде премии за преодоление перевала благодетель варит нам настоящую кашу, положив в нее много лосиного мяса – не густую, конечно. Лицо его пунцово от мороза и огня, он щурится, отворачиваясь от дыма и закрываясь от пламени ладонью в рукавице. Место – теплое и сытное.
Наконец, дрова заготовлены. Юра с Олегом устанавливают палатку, подвешивают и разжигают в ней печку. Тут, хочешь – не хочешь, рукавицы приходится снимать. Когда печка разгорелась, Юра заметил, что безымянный палец на левой руке у него – белый. Юрка, конечно, экспериментатор и комик: чтобы проверить чувствительность пальца, он сначала укусил его и, ничего не почувствовав, сунул в печку. Вынул после того, как запахло жареным мясом.
Наш начальник в отличие от рядовых участников никогда не использовал нецензурных выражений и в этот раз он только негромко воскликнул:
– О, черт!
– Что, печка погасла? – участливо спросил я, греясь у костра.
– Палец напрочь отморозил, белый и твердый, совершенно не чувствую его. Надо всем проверится.
Залезаем в палатку, разуваемся. И тут-то с ужасом видим: у Юры на обеих ногах большие пальцы – белые и твердые, как камень; у Вити на одной ноге три пальца, на другой - четыре - такие же; у Олега - три на левой ноге; у меня, как ни странно, только слегка поморожены – подошвы стоп и мизинец на правой ноге. (В последствии я вспомнил, что на это место давило крепление). Один Ник не пострадал, может быть, потому что был дежурным и находился у костра или потому, что еще в городе он добыл ботинки на несколько номеров больше своего нормального размера?
Вдобавок, у всех поморожены концы пальцев на руках, у некоторых – до волдырей.
Почему они поморозились, а я нет, ведь я мерз больше всех? Виктор зря надел промерзшие валенки на закоченевшие ноги. Валенки – теплоизолятор, а не батарея отопления, ноги отдали им последнее тепло. Когда поморозились Юра и Олег? На ходу или на привале? Может, постоянно замерзая, в отличие от них, я активно боролся с холодом, шевелил пальцами ног, даже когда переставал их чувствовать? А, может, какая-то звездочка все-таки позаботилась обо мне?
Дружно и спешно принялись за растирание собственных конечностей; терли шерстяными вещами в течение получаса, потом сделали перерыв, поели "кулеш", в основном, мясо, пока не опротивело и, не оттерев пальцы до красноты, усталые легли спать. На боль никто не жаловался.
Я надеваю все, что можно: трусы, трое кальсон, лыжные брюки, шторм-брюки, залезаю в спальный мешок, – все равно холодно, однако засыпаю мгновенно.
БЕДА
Из дневника:
5.02.53
Печка горела хорошо.
За ночь мороз спал.
Проснулся бодрым.
Я – дежурный, вылезаю из палатки. Готовлю "габерный суп" со свиной тушенкой во вчерашнем недоеденном и замерзшем лосином "кулеше". В пшенке каким-то образом оказался сахарный песок, поэтому все варево: лось, свинина, пшенка, много воды – приобретает отвратительный сладковатый привкус. Но, делать нечего, бужу ребят.
По заведенному у нас обычаю утром дежурный возвещал подъем тем, что ставил ведро с похлебкой по средине палатки. После этого народ, не вылезая из спальных мешков, доставал ложки и тянулся к еде. Так было и на этот раз.
После завтрака Юра предложил сделать "общественный просмотр ног". Все сели вокруг и по очереди показывали свои болезные конечности. Первым был я. Мои помороженные места порозовели и припухли, но они не вызвали сострадания, а командир заявил, что это – ерунда. Действительно, то, что я увидел потом, повергло меня в ужас. Пальцы ног у ребят распухли до чудовищных размеров, стали, примерно, с кулачок годовалого ребенка. То, что удалось оттереть, покрылось громадными волдырями, остальное было сине-черного цвета. У Вити и Юры большие пальцы ног были целиком окрашены в этот зловещий цвет.
Виктор процедил сквозь зубы:
– Чтобы я когда-нибудь еще стал умерщвлять свою плоть в этих дурацких походах.
Забрался в спальник и отвернулся к стене.
Ни институтские ботинки, ни наши валенки на такие ноги невозможно надеть. Выход один: нужно послать за помощью либо Ника, либо меня. Один из нас должен остаться, чтобы обихаживать ребят: заготавливать дрова для печки, готовить еду.
Ник со словами:
– Печка совсем прогорела, – полез из палатки. Вскоре послышался стук топора.
Я с ужасом подумал о том, как буду втискивать свои распухшие ноги в тесные ботинки, и что будет с ними, когда я надену лыжи.
Решать начальнику.
– Придется тебе, Борис, идти, – говорит Юра. – Наденешь самые большие ботинки – Олеговы и побольше шерстяных носков.
– Возьми мои рукавицы, – добавляет Олег. Они у него – меховые, просторные, самые теплые в отряде.
В дверях палатки показывается Ник:
– Я думаю, выдадим Борису на дорогу две банки сгущенки, полкило сахару и пять сухарей. Оставшиеся продукты удастся растянуть на несколько дней.
– Лыжи выбери сам, какие захочешь. Возьми спальный мешок, за один день до Мончегорска не дойдешь, – заключает напутствие Юра.
В одиннадцать часов ухожу. Судя по нашей карте, до Мончегорска местность не заселена, нужно пройти по целине 45 километров. Ребята считают, что на это мне понадобится два дня, я твердо решаю, во что бы то ни стало, пройду за сутки. Если понадобится, буду идти ночью, заберусь в спальный мешок только у дверей организации. Какой организации? Пока не представляю. Я скажу: "Гибнут молодые специалисты, замечательные ребята, будущее нашей страны". Наверно, надо будет искать исполком.
Договорились, что ребята ждут три дня, а потом будут двигаться, как сумеют.
И вот я совсем один среди безмолвной тайги. Одному в ненаселенной местности невесело. Звездочка моя, если ты есть на небе, помоги, дай сил дойти, пошли мне сегодня удачу в счет будущих дней.
Река все так же норовиста, часто встречаются полыньи и наледи, теперь я стараюсь обходить их далеко стороной, теперь, если рискуешь, рискуешь товарищами, а я – их единственная надежда. Да и мне в случае беды никто не сможет помочь. Стараюсь идти быстро, но так, чтобы хватило сил дойти до города.
Выхожу на озеро Лумболка. К своему удивлению слышу лай собаки и вижу справа избу, у которой она лает. На лай из дома выходит хозяйка, замотанная до глаз шерстяным платком, ноги – в валенках, юбка одета поверх байковых шаровар. Говорит, что дальше перед Мончегорском четыре лесопункта, и первый – на другом конце этого озера! Все они связаны санной дорогой. Господи, какое везение! Может, все же звездам не безразличны наши судьбы? Спешу на лесопункт.
Сердечные люди живут на севере. Человеческое несчастье принимают близко к сердцу. Но днем все – на лесоповале, дома только повар, завхоз и две ледящие лошади: Лентяй и Петух. Я горячусь, говорю, что надо немедленно ехать к ребятам. Завхоз – хорошо выбритый, пожилой мужчина, повторяя через каждое слово: "Да, конечно", – запрягает лошадей. Они потряхивают гривами, будто тоже согласны со мной. Я впервые берусь за вожжи, мы отъезжаем метров сто от дома, и сани намертво вязнут в снегу. Лентяй и Петух делают вид, что изо всех сил стараются их вытянуть, и вытягивают только тогда, когда мы поворачиваем назад. Приходится ждать мастера и сильных лесовозных лошадей.
Мастер – лобастый молодой мужик, как приехал и узнал о нашей беде, собрал у рабочих валенки огромных размеров и тулупы, запряг в двое саней самых сильных лошадей, и мы с ним целиной поехали к ребятам. Уже стемнело. Первые сани с мастером тянули две лошади, мой мерин шел по следу, управлять им не приходилось. Я полулежал на сене, одетый в чей-то теплый тулуп и валенки и глядел в звездное небо, накатывала дрема.
Доехать до места нашей гиблой стоянки оказалось невозможным.
Видя мое намеренье встать на лыжи, мастер сказал:
– Лежи, лежи, я сбегаю, – ему, очевидно, понравилась роль спасателя, я ему охотно уступил ее. Он надел мои лыжи и скрылся в темноте, заскользив по проложенному мною следу в лесу. Я задремал.
Ребята были изумлены, обрадованы и смущены.
Изумлены тем, что так быстро пришла помощь, и эта помощь явилась в лице незнакомого мужика. Радость была естественной: кончилась тревожная неопределенность, каждый из нас знал, что продолжением обморожения является гангрена. Смущало то, что мы своим неумением бороться с морозом обеспокоили большое количество людей, занятых тяжелым трудом.
Два километра ребятам пришлось преодолевать своим ходом, примотав веревками свои лыжи к чужим валенкам.
На шум в безлюдной местности и огонек костра подъехали пастухи-оленеводы, Олег и Ник прокатились на оленьих упряжках. К десяти часам вечера все были доставлены на лесопункт.
Юра, наконец, избавился от своего ружья: подарил его мастеру. А Ник наградил его таблеткой глюкозы.
На лошадях На следующий день встали поздно, позавтракали. Нам "подали лошадей", и печальный кортеж двинулся в путь. Из-под сена торчали наши не доломанные лыжи, сами мы были укутаны в чужие рваные одеяла.
В лесопункте Пильнус перегружаемся на машину, которая ночью доставляет нас в больницу Мончегорска.
В больнице Юру, Олега и Витю осмотрели, содрали с обмороженных пальцев кожу вместе с ногтями, превратив их в кроваво-красные култышки. Во время операции Витя потерял сознание. Мест в больнице нет, обморожение, по здешним понятиям, – не страшное, второй стадии, поэтому нас отправляют в Ленинград. Юра не стал показывать свой обмороженный и обгоревший палец, посчитал это мелочью. Потом омертвевшая мякоть сама отвалилась, и обнажилась косточка, которую ему в поликлинике отломали щипцами, чтобы не мешала. Меняясь ботинками и валенками, кое-как обулись, кроме Олега, у него самый большой размер ноги – сорок четвертый. Пришлось замотать больную ногу в штормовые брюки. Он попросил дать телеграмму родителям: "Поморозился. Встречайте большой калошей". Они приехали на вокзал с саночками.
Первый привал был в больнице, последний – оказался тоже в больнице, печальное обрамление нашего спортивного похода.
На машине скорой медицинской помощи нас доставили на вокзал, вот мы и в поезде. Прощай, Заполярье, но мы еще вернемся, и высокие, ласковые звезды обязательно нашепчут нам удачу!..."
А вот здесь - уникальные сведения о сохранности и сохранности длительной простых записок туристов. Ну это ваще мне бальзам на душу...http://polobp.hut2.ru/Semero.htm"...СЕМЕРО ПАРНЕЙ
ПРЕДИСЛОВИЕ
Поход был проведен под контролем ЛОС ДСО "Буревестник" и спортклуба "Политехник".
МАРШРУТ ПОХОДА: С.Аранец – г.Сабля – р.Сед-Ю – р.Вой-Вож – р.Вангыр – ручей Рудный – р.Манарага – г.Народная – р.Манарага (пешком) – р.Кос-ю (на плотах) – ст.Кос-ю.
Зачетный километраж: пешком – 217 км, в том числе по бездорожью – 119 км; на плотах – 120 км.
Время проведения похода: с 8 по 24 июля 1955 г.....
ПОДЪЕМ НА НАРОДНУЮ
Мы 17-е июля, 10-й день пути (из отчета).
Задача сегодняшнего дня – подъем на высочайшую вершину Урала г. Народную (г.Народа-из). Выходим в 5:50. Долина реки, по которой идет путь, хорошо разработана, местность ровная, местами заболоченная, встречаются заросли ивняка. Попадаются морены, но они не трудны для движения. Долина реки резко заворачивает на восток, а затем и на юг. Становятся видны отвесные стены цирка, оттуда берет свое начало р.Манарага. Самой Народной не видно, но это нас не смущает, так как в нашем распоряжении довольно точная и подробная карта района. Начали подъем по осыпям к входу в громадный цирк, расположенный на восточных склонах долины. Затем взяли южнее и стали подниматься на предвершинное плато. В 8:25 вышли на плато, которое представляет собой каменную россыпь. Отсюда уже стала видна вершина г.Народной, которая имеет покатые северные и восточные склоны. Дальнейший подъем на вершину не представил никаких трудностей.
Из тура на вершине мы взяли следующую записку: "8 июля 1955 г. на г.Народную поднималась научная экспедиция Уральского лесотехнического института в составе: профессор Горчаковский П.Л., студенты Шпятов С.Г. и Бирюков В.Н. В 20ч 45м температура воздуха была 7,5 градусов, давление 602 мм, Темп. анероида 18,5 град. Поднимались по р.КосьЮ и Манарага. Подписи."
В этом же туре хранилась копия прошлогодней записки группы Масленникова. Сюда же мы присовокупили свою записку.
Кроме записки Горчаковского мы взяли из тура несколько полуистлевших записок довоенного времени, полное содержание которых установить уже невозможно. Среди них были записки Полярно-Уральских экспедиций 1937 и 1939 гг, а также записка топографа Скворцова от 31 июля 1941 г. На вершине мы пробыли целый час (с 9:30 до 10:30). Погода прекрасная, перед нами открылась чудесная панорама Исследовательского кряжа. Обратно спускались тем же путем. Любители занялись поисками хрустальных друз. Уже к 2 часам дня все собрались в лагере. После обеда загорали, глушили форель из охотничьего ружья, охотились. За день пройден 18 км.
Автор
Тема: Ибранное из библиотеки туристических отчетов...Или подсказки из первых рук... (Прочитано 21602 раз)
