Как интересно-то...
...
Очень прелюбопытно
http://upi-mezon.ru/ftf-60_glava_3.html (http://upi-mezon.ru/ftf-60_glava_3.html)
И еще что-то напоминает...(Колеватов...Радиация...Ой...)
http://www.upi-mezon.ru/kef-50_glava_9.html (http://www.upi-mezon.ru/kef-50_glava_9.html)
"...ИСТОРИЯ ТРЕТЬЯ. ЛАБОРАТОРНАЯ ПО «ДЕЙСТВИЮ ИЗЛУЧЕНИЯ НА ВЕЩЕСТВО».
Нужно было облучить какие-то медные руды на бетатроне и измерить зависимость остаточной радиоактивности от времени. Облучаем, измеряем (причем образец носим только щипцами - руками ни-ни!), измеряем фон. Почему-то фон больше... Берем другой образец, облучаем, измеряем. Снова измеряем фон. Результат аналогичный.
Преподаватель: "В чем же дело? Вчера все хорошо работало..." Кто-то из нас: "Может, наш образец работает как экран?" Преподаватель: "Не может быть!" Оказалось, - может! Заходит другой сотрудник кафедры и, узнав в чем дело, вспоминает, что он накануне забыл занести источник в лабиринт, оставил его за тонкой деревянной дверью... А образец располагался как раз между этой дверью и счетчиком...."
http://aakokin.chat.ru/memoire2.htm
"...Физтех - ты судьба моя!
Александр Александрович Кокин
Физико-технологический институт Российской АН, Москва,
выпускник УПИ 1954 года
Надеюсь, что эти воспоминания о годах, проведенных на физико-техническом факультете УПИ-УГТУ со дня его основания в 1949 году, а также затем и на других предприятиях и в институтах в какой-то мере будут отражать типичную судьбу многих наших выпускников.
Я попытаюсь, как мне это представляется, вспомнить и поразмышлять не только о том, как не очень просто на первых порах происходило формирование специалистов для совершенно новой в то время области техники, но и о том, как воспитывались те особые ценные качества в выпускниках факультета, выгодно отличавших их от выпускников университетских физико-математических факультетов.
Думаю, будет интересно и полезно для современной молодежи узнать, как жили, учились некоторые их предшественники полвека тому назад, какие трудности им пришлось преодолевать, а также к чему они стремились, у кого учились и кому старались подражать, как работали затем, покинув стены родной alma mater.
Естественно, эти воспоминания носят субъективный характер, я касаюсь здесь только того, в чем в какой-то мере участвовал я сам или был свидетелем как в бытность мою на факультете, так и позднее. Кое-что уже стерлось в памяти, но хорошо сохранилось то, что мы тогда особенно ценили, любили, чем гордились.
Многие из тех, о ком пойдет здесь речь, общение с кем оказало большое влияние во время учебы на всю мою последующую жизнь, уже ушли из жизни. Это Е.И.Крылов, Г.В.Скроцкий, С.Г.Мокрушин, Я.А.Смородинский, Г.В.Соловьев, П.С.Зырянов, Е.А.Барбашин, В.И.Малышев, Г.Т.Щеголев, А.С.Виглин. Есть и другие потери.
У меня сохранились хорошие воспоминания о добрых человеческих отношениях также со многими выпускниками факультета, сотрудниками как нашей, так и других кафедр факультета, описать которые сколь-нибудь подробно здесь, к сожалению, нет возможности. Приношу им всем свои извинения. Я понимаю, что у кое-кого сложилась гораздо более богатая воспоминаниями и значительно более трудная жизнь, а физтех играл в ней совсем другую, чем для меня, роль. Хотелось бы, чтобы они нашли возможность и желание поделиться ими тоже.Итак, начну с весны 1949 года, когда я сдавал весеннюю экзаменационную сессию за I курс энергетического факультета Уральского политехнического института им. С.М.Кирова (УПИ). На этот факультет я поступил вполне сознательно после окончания Уральского политехникума, получив диплом техника-электрика с отличием.
Для меня было тогда важно и то, что в то время физико-математическая подготовка на этом факультете по сравнению с другими факультетами УПИ была поставлена значительно лучше. А физикой я увлекался еще в школе.
В это время приемная комиссия института повесила очередное объявление о приеме студентов на первый курс института, в котором сообщалось об открытии нового физико-химического факультета. Многим из нас, как на первом, так и на старших курсах, перед отъездом на каникулы без какого-либо объяснения было предложено заполнить подробные анкеты. То, что это было связано с образованием нового факультета, мы тогда совершенно не догадывались. В то время каждое лето я устраивался на работу в качестве техника-электрика (студенческих стройотрядов тогда еще не было, а "на картошку" не посылали). Это позволило мне поработать на наладке электрооборудования новых прокатных станов на металлургических комбинатах в Н.Тагиле, Магнитогорске, на Новотрубном заводе в Первоуральске. Летом же 1949 года я уехал поработать в г. Краснотурьинск на базу трофейного немецкого и японского электрооборудования при Богословском алюминиевом заводе.
Вернувшись в Свердловск к 1 сентября, я узнал о не обрадовавшей тогда меня новости - вместе с другими моими сокурсниками я был переведен на II курс только что созданного физико-химического факультета (вскоре он стал называться физико-техническим). Никакого согласия от нас никто не требовал, а отказы не принимались. Так же были сформированы затем и все старшие курсы, вплоть до пятого, причем не только за счет энергетического факультета, но также за счет механического и металлургических факультетов.
Директором УПИ (ректором эта должность стала называться c 1956 г.) в то время был замечательный человек Аркадий Семенович Качко. Он не имел никаких ученых степеней, но зато был настоящим хозяином, заботливым и чутким руководителем, то есть таким человеком, о которых тогда говорили как о Настоящих Большевиках в хорошем смысле этого слова. В своем кабинете он находился обычно не более двух часов, остальное время его видели везде: в аудиториях, в общежитиях, в студенческих столовых и т.д. и везде он запросто общался как с преподавателями, так и со студентами и рабочими, всех внимательно выслушивал и находил способ немедленно оказать необходимую помощь. Его большой заслугой было завершение накануне войны строительства так называемой "перемычки", соединяющей четыре учебных корпуса Уральского Индустриального Института (так назывался тогда УПИ) и содержащую центральную часть, где расположились великолепные актовый зал с фойе, уникальная библиотека, чертежный зал. Во время Войны практически все нижние этажи учебных корпусов были заняты эвакуированными оборонными заводами. Учебный процесс проходил в это время только на пятых и кое-где на четвертых этажах. Можно представить, как трудно было быть директором института в то время.
На собрании у директора института было сказано, что Родина оказала нам большое доверие, и нас будут готовить на новом закрытом факультете для работы на самой современной технике. В какой промышленности - оставалось только догадываться. Началась научно-техническая революция в энергетике. Организация нового факультета в УПИ и одновременно аналогичного факультета в Томском политехническом институте, а двумя годами раньше и Московского физико-технического института - характерные примеры того, как в суровое военное и послевоенное время, эффективно и четко работали командно-административные методы управления Народным хозяйством.
Позднее я узнал, что из трех групп на нашем II курсе одна будет "химической", а обучение в двух других будет вестись с повышенной университетской физико-математической подготовкой. В одной из этих "физических" групп я и оказался. Это и значительно более высокая стипендия окончательно примирили меня с тем, что пришлось расстаться с энергетическим факультетом. Это была рука Судьбы. Студенческий коллектив был преимущественно мужской. На три группы у нас было всего три девушки. Нам были выданы специальные студенческие билеты, по которым мы могли проходить на отгороженную железной дверью территорию факультета, располагавшуюся тогда на втором этаже инженерно-экономического корпуса.
Состав нашей группы оказался весьма сильным. В основном в нее вошли бывшие "энергетики". В отличие от старших групп, в нашей группе оказался только один коммунист и фронтовик Ю.Ф.Герасимов, который был значительно старше всех нас, и которого мы очень уважали и любили (впоследствии он стал доцентом кафедры молекулярной физики). Число часов на физику и математику действительно было увеличено по сравнению с энергофаком почти до университетских норм. При этом мы в полном объеме должны были овладевать также и такими чисто инженерными дисциплинами, как начертательная геометрия, черчение, сопротивление материалов, теоретическая механика, детали машин, электротехника, технология металлов, техническая электроника, строительное дело и многое другое, от чего были избавлены студенты университета. Такая, казалось бы, "перегрузка" должна была бы дать только отрицательный эффект. Однако она не в последнюю очередь способствовала и выработке у будущих специалистов инженерного "чутья", практической хватки, которых обычно недоставало у выпускников университета. Лекции по курсам физико-математического цикла нам стали читать лучшие преподаватели института: зав.кафедрой физики доцент А.К.Кикоин, будущий автор одного из школьных учебников по физике, заведовавшие в разное время кафедрой высшей математики доценты П.В.Николаев, Ю.Н.Нефедьев, Е.А.Барбашин (позднее профессор, действительный член АН БССР), зав. кафедрой теоретической механики доцент И.М.Волк, старший преподаватель той же кафедры В.И.Малышев и др. Если процесс обучения на II курсе не потребовал какой-либо существенной ломки программ в связи с переходом на новый факультет, то на старших курсах обучение происходило по переходным ускоренным программам, что, конечно, не способствовало качественной подготовке специалистов, но так диктовала неотложная в них потребность Страны.
Практиковались тогда и такие необычные методы обучения, как годовые командировки студентов для выполнения и защиты не просто учебных, а реальных дипломных работ в ведущих научных учреждениях Москвы, Ленинграда под руководством крупных ученых и высококлассных специалистов. Молодой человек погружался сразу в активно работающий научный коллектив, и это в значительной мере компенсировало недостатки ускоренных методов обучения на факультете.
Для меня же и моих сокурсников все складывалось, казалось бы, более гладко. Однако во время весенней сессии 1950 года поступило указание уменьшить в два раза количество специалистов, готовящихся с физико-математическим уклоном. На нашем курсе администрация решила это сделать наиболее простым образом: две "физические" группы объявили теперь "химическими", а третью "химическую", наоборот, - "физической". Нашего согласия опять никто, конечно, не спросил. Как и многие мои товарищи, я не мог согласиться с таким поворотом в моей судьбе и поэтому пошел вместе с комсоргом И.Н.Панкратовым и старостой группы Л.А.Краснощековым к декану факультета Е.И.Крылову. Он нас внимательно выслушал, понял наше состояние и тут же предложил нам самим составить список тех, кто желает стать инженером-физиком. Из трех групп все, кому было не все равно, оказались в этой группе. Так была создана на III курсе полноценная группа, которая некоторое время была вынуждена заниматься по переходным программам, и специализировалась затем по первой тогда выпускающей физической кафедре на факультете No 23 или, как тогда говорили, по кафедре доцента Григория Тимофеевича Щеголева (далее кафедра молекулярной физики). Однако на IV курсе состав этой группы заметно поредел после известного "дела врачей - отравителей". Целый ряд способных ребят, евреев по национальности, были переведены на другие факультеты. Тогда же был вынужден покинуть институт и А.С.Качко...."
Напомню, Карелин ппереводится на физтех после первого курса, т.е. в 1951 году. Зацените по этим воспоминаниям уровень доступа и доступности физтеховских специальностей...
Так вот...
Иногда очень неожиданно попадается занятная инфа.
...возникает упомянутым Лев Дятлов. Он у меня вот где встречался как руководитель тур. группы из Казанского университета, встретившейся на маршруте москвичам в 1955 году
http://russia-paranormal.org/index.php?topic=5592.msg69154#msg69154 (http://russia-paranormal.org/index.php?topic=5592.msg69154#msg69154)
http://www.tlib.ru/doc.aspx?id=29740&page=81 (http://www.tlib.ru/doc.aspx?id=29740&page=81)
(http://www.tlib.ru/png/02/97/029740.80.png)
(http://www.tlib.ru/png/02/97/029740.81.png)
Ну так вот. Фотка Льва Дятлова соответствует действительности, а про фото Мстислава - таки буду еще уточнять. Но спросите - к чему это в теме про роль личности Карелина?
А вот почему... Я эту сцену прямо выделила в красную рамочку. Даже не знаю как это квалифицировать в виде личностных качеств Владислава Георгиевича. Типа юмор? Или рассказчик чего-то отсебятил?
https://rufso.ru/wp-content/uploads/2017/07/azimut-2-2015.pdf (https://rufso.ru/wp-content/uploads/2017/07/azimut-2-2015.pdf)
(http://i12.pixs.ru/storage/4/3/8/DyatlovLev_7708521_28405438.png)
(П.С. Именно здесь отыскалось фото Льва Дятлова, но статейкой выше...)
(http://i12.pixs.ru/storage/4/7/6/DyatlovLev_9344898_28405476.png)
(http://i12.pixs.ru/storage/4/8/9/DyatlovLev_5950487_28405489.png)
(http://i12.pixs.ru/storage/4/9/8/DyatlovLev_2233965_28405498.png)
Дык вот...Согласно уцитированной мною до последней буковки статье про Льва Михайловича Дятлова - его не стало в первых числах января 1991 года.
Точнее
http://fstrt.ru/tat/papers/hist_tou.htm (http://fstrt.ru/tat/papers/hist_tou.htm)
Дятлов Лев Михайлович 09.09.1921 - 02.01.1991
Так что там припомнил про Карелина и Льва Дятлова заслуженный мастер спорта СССР Юрий Баранов ? Ну про обведенное мною в красную рамочку?
Лев Михайлович свою харизматичной персоною засветился в двух отчетах по походам
http://tourism.intat.ru/reports/69/ (http://tourism.intat.ru/reports/69/)
О Т Ч Е Т
о лыжном туристском путешествии
пятой категории сложности
по Полярному Уралу,(семинар повышения квалификации членов МКК г. Набережные Челны)совершенном с 17 апреля по 3 мая 1977г.под руководством Дятлова Л.М.
http://tourism.intat.ru/reports/88/ (http://tourism.intat.ru/reports/88/)
О Т Ч Е Т
о туристском пешеходном путешествии
пятой категории сложности
по восточной Якутии в районе хребта Черского
маршрут "Север - Юг"
от Большой Момской наледи до прииска Победа,
совершенному с 18 июля по 7 августа 1973г.
под руководством Галеева Ш.С.Акромя укрепленного мною цитирования отсюда. Кстати это 1957 года событие.
http://www.tlib.ru/doc.aspx?id=29740&page=81 (http://www.tlib.ru/doc.aspx?id=29740&page=81)
И кстати, Лев Михайлович сам неверно помнит его дату
Полярный Урал, 1954г., V к.с., участник (руководитель Болдарев С.Н.)
Приполярный Урал, 1958г., V к.с. (г.г. Сабля, Народа, Манарага), руководитель
Кольский п-ов, 1960г., V к.с. (Краснощелье, Рамтундра, Хибины, Лавозеры), руководитель
Хибины, Лавозеры, 1975г., сбор инструкторов, руководитель
К чему? К тому, что "Всё смешалось в доме Облонских..."
Об Эмме Согриной её словами...
Стр 191
http://new.fizikotekhnik.ru/Ft-pp/Text/Ekb-alp-book.pdf (http://new.fizikotekhnik.ru/Ft-pp/Text/Ekb-alp-book.pdf)
(http://i12.pixs.ru/storage/1/6/5/EmmaFotopn_4806768_29688165.png)
"....«Подводя итог годам, прожитым среди гор, людей, увлеченных альпинизмом, я думаю, что жизнь моя была интересной, насыщенной и небесполезной.
С самого раннего детства магнит гор держал меня, да и до сих пор держит.
Судьба подарила мне много прекрасных вершин. И всегда восхождение на любую из них я воспринимала, как счастье. Поэтому я всегда понимала людей, жаждущих восхождения, и не препятствовала им.
Так уж получилось, что большую часть своих восхождений я проделала в качестве руководителя, отвечая за все и, прежде всего, за безопасность и моральный « климат» в группе. Теперь не без гордости могу сказать, что все, с кем я ходила, не знали никаких ЧП и разлада».
Но… не все в жизни было так просто… Родители – выпускники Томского университета – с группой энтузиастов организовали на Алтае первую коммуну с романтическим названием «Майское утро», переименованное впоследствии в «Титово». Во главе коммуны были Н. Торопов, Г.Н.Скворцов (отец Эммы Григорьевны) и С. Титов (отец будущего космонавта Германа Титова). В этой коммуне родилась Э. Согрина, однако семейное счастье длилось не долго. Родители и Н. Торопов были арестованы.
Мать через несколько месяцев освободили, что помогло детям избежать детдома. Они покинули «Майское утро», но матери подолгу, а она была учительницей русского языка и литературы, нигде работать не удавалось.
Война застала в глухой алтайской деревушке, а после войны – снова переселения: «черное пятно» гнало дальше и дальше, в конце концов, Таджикистан и г.Душанбе. О судьбе отца и семьи Эмма Григорьевна узнала гораздо позже – старшая сестра и мать оберегали ее и ничего не рассказывали...."
Вот что интересно...Сейчас есть достаточно подробная инфа про комунну "Майское утро".
Причем - автор как раз её основатель. Он прошел все тяготы репрессий, не только выстояв, но и умудрившись потом велико поработать.
http://sibro.ru/letters/detail/48541 (http://sibro.ru/letters/detail/48541) "...Коммуна «Майское утро» создана в марте 1920 года. С первого дня мой отец - Адриан Митрофанович Топоров - стал работать в ней учителем. Я родился в декабре того же самого года. В «Майском утре» с семьей прожил до мая 1932 года. События тех лет были весьма остросюжетными и не случайно остались в мальчишеской памяти. И я говорю сейчас, во-первых, от лица этой памяти.
Отец передал мне перед смертью в 1984 году его литературно-биографическое наследство - книги, статьи, рукописи, дневниковые записи, письма, фотографии и прочее. Многое также хранится в ИМЛИ им. А.М. Горького в Москве, Государственных архивах Алтайского края и Николаевской области. ..."
(http://sibro.ru/upload/img/letters/2015/toporov/01-05.jpg)
(http://sibro.ru/upload/img/letters/2015/toporov/01-04.jpg)
(http://sibro.ru/upload/img/letters/2015/toporov/01-06.jpg)
http://sibro.ru/letters/detail/48542 (http://sibro.ru/letters/detail/48542)
"...Жена А.Топорова - Мария Игнатьевна - была родом из богатой купеческой барнаульской семьи. Обладая приятной внешностью, она могла рассчитывать на прекрасную партию, но влюбилась в бедняка-учителя и уехала за ним в алтайскую глушь, не закончив обучение в гимназии и несмотря на отчаянные протесты родителей. Позже они помирились. Но вскоре Мария осталась без родных. Те из них, кто не сгорел в огне бесконечных революций и войн того времени, были сосланы в период сталинских репрессий на Соловецкие острова и умерли в ссылке или еще раньше - по дороге туда.
Только одна она одна, наверное, с двумя малышами на руках могла выдержать такого мужа, как Адриан Митрофанович. Ведь он работал даже не в 2, а в 3 и 4 смены без выходных, без отпусков (причем, получая зарплату за одну). И была она ему при этом не только женой, матерью его сыновей, хозяйкой, но и личным литературным секретарем, помощницей в коммунарских и других делах. Вот что об этом писал сам А.Топоров: «Моя жена научила коммунарок шить на машинке, вышивать по художественным рисункам, делать аппликации, выращивать цветы в комнатах и палисадниках, готовить вкусные блюда и кондитерские изделия, правильно ухаживать за новорожденными…
Разруха, причиненная войнами и колчаковщиной, привела к тому, что по народу пошли и разные болезни, укоренилась чесотка. Косихинская больница не имела лекарств. Иван Алексеевич Носов и моя жена, руководствуясь лечебником доктора Рахманова, сами варили в котле противочесоточную мазь из смеси сала, серы и дегтя».Кроме того, она прекрасно рисовала, вела эти уроки в школе. В семье Топоровых и сейчас есть рисунок «Березки», выполненный рукой С.Титова в 60-е годы прошлого столетия. Послав его супругам Топоровым, он сопроводил его письмом. Из него получалось, что в коммуне мальчонка Степан не выполнил по каким-то причинам задания Марии Игнатьевны – нарисовать березку. Но, будучи благодарен ей за уроки живописи, прислал невыполненный урок 40 лет спустя…
После войны между Адрианом и Марией Топоровыми произошла ужасная размолвка. А.Топоров вышел из сталинских лагерей и вернулся на родину – в Старый Оскол. Здесь он обнаружил пропажу всего своего литературного архива, уникальной итальянской работы скрипки и библиотеки в без малого 1,5 тысячи томов. Все это было уничтожено фашистами в период оккупации Белгородщины. Но, со слов своей сестры Екатерины, А.Топоров обвинил в произошедшем жену. Он не знал всех подробностей - Мария Игнатьевна имела всего лишь 15 минут на сборы, когда уходила из Старого Оскола с нашими отступающими войсками. Останься она дома – верная смерть. Ведь два ее сына с первых дней войны находились в рядах Советской Армии.
Со своим батальоном М.Топорова прошла дорогами войны Россию, Украину, Прагу, Вену, Берлин… Но А.Топоров не прощал ее. Тогда вмешались сыновья. Они передали матери в армию, что их отца от жесточайшей депрессии может спасти только любовь к музыке. И она в Вене по случаю приобрела скрипку. Через сыновей передала ее в Старый Оскол. И – о чудо!! Оказалось, что это скрипка работы самого великого Амати!! Некоторое время спустя сыновья рассказали отцу, что на самом деле было с потерей его имущества в годы войны, и откуда взялась та скрипка. Вся эта романтическая история полностью описана Г.Топоровым3 в увлекательной повести «О чем рассказал архив». А супруги Топоровы с тех пор – до самой смерти Марии Игнатьевны – не расставались уже больше никогда...."
http://sibro.ru/letters/detail/49403 (http://sibro.ru/letters/detail/49403)
"...В 2015 году исполняется 85 лет со дня выхода в свет уникальной книги «Крестьяне о писателях». Учитель Адриан Топоров (1891-1984) в коммуне «Майское утро», что находилась неподалеку от Барнаула, с 1920 по 1932 годы ежедневно проводил с малограмотными или неграмотными вовсе крестьянами чтение мировой и отечественной художественной литературы....Каждому произведению одного и того же автора коммунары воздавали должное по заслугам. За «Растратчиков» Катаев получил от них высшую похвалу, а за «Бездельника Эдуарда» - крепкую ругань. Не понравился как-то коммуне писатель Пришвин. Ему вынесли суровый приговор. Когда крестьянам указали, что сам Максим Горький хвалит этого автора, они ответили: «Ну, пущай ему Пришвин нравится. А вот нам сам Горький нравится, а Пришвин - нет».Высказывания коммунаров об услышанном так поразили Топорова, что он стал стенографически записывать их. В 1927 году началась публикация этих заметок с его пояснениями в бийской газете «Звезда Алтая» и в популярном журнале «Сибирские огни». В 1930 году А.М. Топоров выступил в Москве с отдельной книгой «Крестьяне о писателях», которая получила восторженные отзывы известных писателей (А.М. Горький, В.В. Вересаев, А.В. Луначарский, Н.А Рубакин, чуть позже А.Т. Твардовский, М.В. Исаковский, В.А. Сухомлинский и др.) и злобную критику - от окололитературных деятелей. Вокруг нее шли ожесточенные споры, что и понятно, ибо на страницах «Крестьян», к примеру, «черным по белому» утверждалось, что Гомер или граф Л.Н. Толстой по языку своему ближе крестьянам, чем все советские авторы вместе взятые.
Как следствие, в 1937 году А.М. Топоров был незаконно репрессирован и до 1943 года отбывал наказание в исправительно-трудовых лагерях ГУЛАГа, а сама книга на суде над ним фигурировала среди вещественных доказательств вины автора.
В публикации второго и третьего томов «Крестьян» Топорову было отказано Госиздатом, а их рукопись уничтожена. Позднее книга была включена Главлитом в «Аннотированные списки политически вредных книг, подлежащих изъятию из библиотек и книготорговой сети» (Аннотир. список № 10.М., 1951. Возвр.: Приказ № 197. 13.02.1958) по следующим причинам: «Книга засорена положительными упоминаниями врагов народа: Аросева, Пильняка, Кольцова. На с. 264—266 приведены положительные отзывы об Орешине и его творчестве».
Интерес к этому произведению со стороны общественности и читающей публики возобновился после реабилитации автора (1958) и космического полета Г.С. Титова (1961), который называл А.М. Топорова своим «духовным дедом» (родители космонавта были учениками и близкими друзьями писателя в коммуне «Майское утро»).Но и тогда за нестандартность и ершистый характер власти и собратья по перу не жаловали автора «Крестьян»: орденами и лауреатскими званиями не награждали. а в члены Союза писателей СССР приняли только лишь в возрасте 88 лет(!!)...."
Тут подробнее именно о "Майском утре". И здесь именно есть упоминание об отце Эммы Согриной
http://sibro.ru/letters/detail/49404 (http://sibro.ru/letters/detail/49404)
"...В начале 30-х годов в ШКМ работали уже 4 педагога. Один из них, Г.И.Скворцов, отлично рисовал. Помимо стенной газеты, мы с ним организовали сатирическую световую газету. Тексты для неё писали все, кто хотел, а мы со Скворцовым придумывали рисунки и делали их на стеклянных пластинках. При помощи волшебного фонаря показывали световую газету и в посёлке, и на полевых станах. Она имела большой успех. Лучшие наши стенгазеты побывали на выставке и в Москве, откуда так и не вернулись.
Лет пять кряду воз лекций и бесед в коммуне тащил один я. А дальше – в него впряглись и хорошо грамотные члены её. Это: председатели В.А. Носов, П.С. Зубков, И.А. Носов, секретарь комячейки И.Ф. Корляков, полевод Ф.З. Бочаров, животновод М.Т. Бочарова, пчеловоды П.И. Титов и Т.И. Сусликов, механик Е.С. Блинов, женорганизаторы А.С. Титова и М.Т. Шитикова, фельдшер И.В. Дудко, врач Б.П. Боржек, руководитель кружка безбожников Д.С. Шитиков, бухгалтер М.Ф. Крюков, зоотехник Н.П. Бердов, птицевод А.С. Носова, садовод-огородник А.И. Ковалёв, ветврач П.И. Чарун, агрономы А.П. Кузнецов и С.М. Бруновский, учителя Г.И. Скворцов и А.И. Зуйка..."
Григорий Скворцов был педагогом, который присоединился в образовательскую деятельность позже. Т.Е. организатором коммуны- не был...